
Что-то давно я не доставала вас своими сочинениями! 🙂
Итак, "Всадник на берегу моря", который "Я все равно тебя дождусь!"
Первая изданная книга!
И не оцененная по достоинству, как мне все кажется.
Может, потому, что создавалась с сердечной болью и слезами - настоящими!
Слезы я проливала на судьбой бедной Вики, но начать хочу с Марка.
Этот герой проходит сложный путь - не зря же опечатка появилась в названии одной из глав: "Путь мрака" вместо "Путь Марка"!
Но ему удается выбраться к свету - с помощью Лиды, конечно.


Художники: Аaaron Westerberg и Fabian Perez
https://ru.pinterest.com/pin/390194755194493543/
https://ru.pinterest.com/pin/390194755206220924/
Отрывок из романа - переломная ночь в судьбах всех героев: обнаружена кража Айвазовского из музея; Марк проводил Лиду, уехавшую, чтобы выйти замуж за Патрика; Вика объяснилась Марку в любви...
В эту ночь Марк долго не мог заснуть: сначала все размышлял про Ильку, Лиду и Патрика, а потом оказалось, что он думает о Вике. Целый день он словно носил в ладони ее поцелуй, да и сейчас его чувствовал. На самом деле он давно приметил Вику, но старательно обходил стороной – боялся. Словно зимой, в жуткую стужу, увидел жалкого брошенного котенка или щенка, который уже не скулит, а только смотрит в глаза каждому прохожему, постепенно теряя надежду. Увидел и прошел мимо, потому что не мог – ну, никак не мог! – забрать щенка себе. Сжал зубы и закрыл глаза, надеясь: кто-нибудь подберет и спасет. А я не могу. У меня своих забот хватает.
Какое, собственно, ему было дело? Да никакого! Мамина ученица и все. Если бы не высокий рост, может, и вообще не замечал бы – девчонки эти, они все на одно лицо. Он и не вспоминал о ней от встречи до встречи. Хотя каждый раз было странное ощущение, будто Вика чего-то ждет от Марка, а он может это дать, но… не хочет. Марк даже не сразу понял, что чувствует Вику на расстоянии: шел, например, по улице и вдруг – словно толчок в спину! А это Вика стоит и смотрит. Потом стал замечать, как резко портится настроение, а потом обязательно встречал Вику – или почти сразу, или в конце дня, но обязательно!
И когда мама стала за нее просить, первая мысль была: нет, ни за что! Но разве Марк мог маме отказать? Когда стали вместе работать, Шохин первое время был настороже, а потом привык, да и Вика держалась скромно – тише воды, ниже травы. Вика казалась ему такой безнадежно юной, что Марк относился к ней примерно как к маленькому Илюше. Она глазела на него и краснела, и Марк старался поменьше с ней общаться, чтобы не смущать. Конечно, Шохин не мог не замечать, что Вика влюблена. Это было приятно, что скрывать, но… зачем? Зачем ему нужны такие сложности? А то, что с Викой все будет не просто, он понимал. Это не легкая интрижка, это – серьезно.
Но сейчас…
Сейчас, когда он остался совершенно один…
И даже Александра его предала!
Может быть, попробовать?
А что такого?
Хоть кто-то будет счастлив…
Но на самой грани сна промелькнула мысль о том, что все это один раз уже было: и страх одиночества, и желание осчастливить женщину, и невыносимая потребность быть любимым. С кем, когда это было…
Может, во сне?
А сон ему снился странный: Марк бегал по собственному дому от одного зеркала к другому. В каждом он видел не собственное отражение, а лицо Лиды – она что-то быстро, взволнованно и беззвучно говорила, стуча по стеклу изнутри. Но Марк никак не мог разобрать, что именно – и бежал к следующему зеркалу, где повторялось то же самое, пока, наконец, в последнем зеркале не увидел вместо Лиды Вику, которая улыбалась, а потом ударила кулаком по стеклу – Марк отпрянул, окровавленные осколки посыпались на пол. А в разбитом зеркале царила полная тьма. Марк проснулся: черт, приснится же такое…
И подумал: может, позвонить Артемиде?
И что сказать – вернись, я пропаду без тебя?
Поздно, Шохин. Поздно.
...
И вот Вика в доме Шохина:
Весь следующий день Марк думал о том, что с ними происходит. Время от времени он выходил из своей комнаты посмотреть на Вику – она робко поднимала на него глаза и краснела. Он никак не мог определить чувство, что испытывал с того самого момента, когда Вика поцеловала его ладонь: нежность, сострадание, жалость? Но это чувство разъедало его изнутри, как ржавчина железо.
Проведя с Викой всего одну ночь, он знал – оправдались худшие опасения: она очень непростая, с какими-то своими заморочками и страхами, с явно надломленной психикой, и в постели у них все очень далеко до идеала – несмотря на его опыт и ее старания. Но ему вдруг так понравилось, что Вика у него в доме… Он не сразу понял, в чем дело. Наконец, осознал: он же забрал щенка домой! Принес, замерзшего, за пазухой, отогрел, накормил, приласкал. Вот оно что! Вика была его собственная! Она принадлежала ему целиком, от макушки до пяток – со всеми страхами и комплексами. И ее нервная улыбка, и внезапный румянец, и вишневые поцелуи, и нескончаемые ноги с узкими ступнями, и вихры жестких черных волос, и «мохнатые» глаза – все это принадлежало ему, и только ему.
Впервые в жизни у Марка была женщина, о которой он мог сказать – «моя». Всегда он был при ком-то, всегда на обочине. Всадник на берегу моря. А теперь вдруг почувствовал себя… хозяином жизни! Их общей с Викою жизни. Это было приятно, черт побери. Сама мысль, что Вика принадлежит ему, возбуждала. Как будто к ней был прицеплен ярлычок – «собственность Марка Шохина». Моя женщина – он посмаковал эти слова и улыбнулся: моя!