Вчера вычитывала роман "Темные воды" после редакторской правки.
Должен выйти в ноябре.
Напоминаю, что это дополнение к трем книгам "Кругов по воде" - как бы приквел.
Небольшой фрагмент из середины романа - для затравки:
...А потом началась война, с которой Николай вернулся только в конце 1946 года. О войне Никола вспоминать не любил, но свое возвращение домой забыть не мог – да разве забудешь такое! Ноги у Николая дрожали, и в висках ломило, когда он, наконец, прижал палец к кнопке звонка, под которым еще белела бумажка: «Смирновы – 1 зв.» Дверь ему открыла Аночка – открыла и ахнула, отступив к стене и испуганно зажав руками рот. Николай улыбнулся:
– Здравствуй, Аня! Вот и я! Как вы тут?
Из большой комнаты вдруг выглянул маленький мальчик – беленький, голубоглазый, с кудряшками и ямочками на щеках. Он без боязни подбежал к Николаю и, задрав голову вверх, звонко спросил:
– Ты папа?
Николай умилился и подумал: «Чей же это?» Следом показалась девочка, в которой он сразу признал дочку, хотя последний раз видел ее годовалой: копия Верочки! Такие же глаза и пепельные косички! Девочка схватила мальчика за руку:
– Никакой это не папа! Это чужой дядя! Пойдем!
Она сердито посмотрела на Николая и быстро увела оглядывающегося мальчика за собой. Николай нахмурился им вслед, потом медленно повернулся к Аночке – та совсем вжалась в стену и испуганно таращила на него круглые черные глаза. Николай приказал:
– Говори!
Аночка закивала и зачастила – Николай сразу вспомнил, как они с Верочкой, посмеиваясь, называли ее Анкой-пулеметчицей:
– Военный заезжал! Военный – вот как вы! – она не освоила московское «аканье», и круглые «о» так и перекатывались в ее быстрой речи. – Высокий такой, седой! В сорок третьем годе заезжал! Вечером пришел, утром ушел! И вон оно что вышло…
– Как мальчика зовут?
– А Гриша! Григорий, значит…
– Гриша. Просто замечательно.
Аночка, трепеща, смотрела ему в лицо, все больше мрачневшее.
– Так мы ж не знали! – заверещала она с новой силой. – Она ж думала, что вы погибли! Верочка-то Никитишна! И бумажка пришла!
– Какая еще бумажка?
– Что пропавши без вести! Смирнов Николай Аристанович! Вы то есть!
– Аристархович, – машинально поправил Николай.
– Ну да, Аристарович. А я говорю Верочке-то Никитишне: «Так пропавши, а не померши же!» А она мне: «Ты ничего не понимаешь, это и значит – погиб». Ну вот…
– А где Верочка?
– Так в магазине же! Сейчас прибежит! К нам Катерина Леонтьевна должны прийти и Ольга… Валентиновна… в гости…
– И часто они к вам в гости ходят?
– Да часто! Как с экувации вернулись, так и ходят!
Николай мрачно молчал, глядя сверху вниз на испуганно моргающую Аночку, потом поморщился и вздохнул:
– Ты вот что… Собери мне поесть чего-нибудь, а я пойду умоюсь с дороги.
Он стянул сапоги и портянки, снял гимнастерку и прошел босиком в ванную – умылся, вытерся серым вафельным полотенцем, посмотрел на себя в зеркало – физиономия тоже серая, не хуже того полотенца. На кухне Аночка уже разогрела щи и налила ему полную тарелку, поставив рядом доску с толстыми ломтями черного хлеба и пару щербатых блюдец с солеными огурцами и ломтиками сала – белого, с розовыми прожилками и желтой кожицей, вкусно пахнущего чесноком. И четвертинку поставила, и стакан. Николай налил водку и посмотрел на Аночку:
– Ну, а ты что ж? Давай выпьем за мое возвращение.
Аночка открыла было рот, чтобы возразить, но промолчала: достала рюмку и протянула Николаю. Он плеснул и ей. Они молча чокнулись и выпили – Николай занюхал коркой хлеба, а Аночка вся сморщилась и закашлялась. Отдышавшись, она спросила шепотом:
– Что ж теперь будет-то, Николай Аристафович?
– А что будет? – пожал он плечами и взялся за ложку – щи были обжигающе горячие. – Ничего такого не будет.
Он уже расправился со щами, когда вдруг послышался звук открываемой двери и раздался голос Верочки из коридора:
– Аня, я пришла! Смирновых нет еще? А кто это у нас… Сережа?!
Аночка поднялась с табуретки и метнулась было в коридор, но не успела – Вера ворвалась на кухню и замерла, уцепившись руками за дверные косяки, словно наткнулась на невидимую преграду. Лицо ее, до этого сиявшее от радости, совершенно побелело, глаза остекленели и закатились, и она мягко осела на пол. Николай кинулся к ней, подхватил на руки…
– Куда?!
– Ко мне, ко мне давайте! Ах ты, господи…
Он отнес Верочку в комнатку Ани, положил на кровать, легонько похлопал по щекам…
– Нашатырь у нас есть?! И воды принеси!
От сунутой под нос ватки с нашатырем Верочка очнулась, дико взглянула на Николая и попыталась вырваться из его рук.
– Верочка, это я! Это я – Коля! Ты не узнала меня? Я жив-здоров, видишь?
– Нет, нет! Не надо, не хочу, нет, нет! – рыдала Вера.
– Верочка… Ну что ты, милая…
– Что здесь происходит?! И почему дверь входная нараспашку?
Николай оглянулся – на них с изумлением смотрела неслышно вошедшая Екатерина Леонтьевна.
– Николай?! Боже мой, Николай… Оля, он вернулся!
mike beeman_https://ru.pinterest.com/pin/390194755206386510/