Фасоль
Люблю, хотя не очень мне полезна. Очень нравится ее разнообразие: белая, красная, черная, всякая. На даче выращивала стручковую...
Фабула
Прямое имеет ко мне отношение: фабула - сюжет, содержание, интрига...
Фигня!
Ох, какой фигней я занимаюсь, вместо того, чтобы ваять нетленку )))
Фьорд
Мечтаю побывать... Но уже вряд ли.
Фрустрация - тревожность, безысходность, подавленность. Любимое состояние. Спасает только чувство юмора.
Фенолфталеин!
Тут будет рассказ из времен моей юности:
На эту работу меня устроила бабушка – она была уборщицей в Московском заочном техникуме пищевой промышленности, где преподавала ее племянница Нана. Техникум располагался по адресу: Огарева, 9 – напротив МВД. Как раз вышел детективный фильм по роману Юлиана Семенова «Огарева, 6», и я поражала друзей, щеголяя адресом работы.
Я попала в лабораторию спецтехнологии и начала свою деятельность с мощного скандала: разбираясь в шкафах, я выкинула какие-то неимоверно ценные – уже разбитые! – предметные стеклышки, причем самым обидным было то, что скандалившая преподавательница не верила, что это не я их разбила. Не верила! Мне! Которая никогда не врет! Все остальные преподаватели меня утешали и призывали не обращать внимания. Но обидно до сих пор.
Украшала лабораторию чудной красоты корзиночка с разноцветными цветами из карамели. Меня первым делом предупредили, что красители там не пищевые, и не дай бог откусить – да мне бы и в голову не пришло, при всем моем обжорстве, рушить такую красоту. На корзиночку я не покушалась, но вообще совершила там много подвигов, например, устроила пожар в лаборатории, приклеивая парафином этикетки к банкам для химреактивов.
Для тех, кто не знает, как это делается: парафин надо растопить, окунуть этикетку и пришлепнуть ее к банке. Умные люди растапливают парафин на водяной бане – так то умные! А остальные ставят фарфоровую чашку с парафином прямо на огонь, после чего парафин немедленно испаряется в воздух и там весело загорается, а «остальные» в это время стоят, разинув рот, и смотрят на столб пламени высотой полтора метра – сантиметров 20 не хватило, чтобы достало до проводки. Пожар погас сам собой, как только парафин выгорел. То, что не выгорело, осело на всех возможных поверхностях, так что моя бабушка-уборщица долго ворчала: «И чем это ты так изгваздала раковину, что никак не отмоешь!». Я помалкивала.
Потом я рассыпала фенолфталеин. Это такой очень мелкий порошок, чрезвычайно летучий и способный просачиваться везде не хуже порошка марганцовки. Для чего он нужен, уже не помню, но знаю, что он меняет свой цвет при… при изменении каких-то условий. Пылесоса не было, так что я его собирала-собирала-собирала: и веником, и мокрой тряпкой. Мой халат, некогда относительно белый, стал впечатляюще разноцветным, а ладони (поскольку «остальные» всегда такую работу делают без перчаток) ладони еще год меняли свой цвет с ярко-красного на ярко-фиолетовый, когда я с холода заходила в тепло, и приходилось стыдливо прятать руки от глаз окружающих.
На самом деле работать там было интересно и вкусно – меня посылали в булочную на улицу Горького, я закупала ящик печенья и ящик карамели, и мы пили чай с этими «наглядными пособиями», а студенты проверяли их на сахаристость, жирность и еще не помню на что. На занятиях пекли хлеб, делали мармелад – только не сладкий, жалко. Однажды на занятиях у пивоваров меня попросили намолоть в кофемолке хмель, и я через три минуты совершенно сомлела и окосела, тогда преподавательница вызвала на подмогу студента – плотного мужчину, который ничуть не сомлел, а только радовался...