Последняя запись 1991 года - и вообще последняя на бумаге. Потом я вела дневники в ЖЖ.
19 августа 1991 года. Преображение Господне
Патриаршая служба в Кремлевском Успенском соборе!
Сегодня произошел переворот – Горбачев «по состоянию здоровья» ушел с поста, вместо него исполняет обязанности президента Янаев. С ним вместе – Бакланов, Пуго, Язов и Крючков. Объявлено чрезвычайное положение в Москве, Прибалтике и еще где-то. К Москве подтянуты войска, на улицах города танки и БТР.
Ехала на троллейбусе, видела у Крымского моста эти БТР, облепленные ребятней. Солдаты выглядят довольно добродушно, чего не скажешь об омоновцах, которых видела в Центре.
Похоже, что сценарий вильнюсский. Ельцин в Москве, выступал с воззванием. Российский Белый дом охраняется людьми – как в Вильнюсе. Слушали радио – в Москве были митинги, в других городах тоже. Призывы ко всеобщей полной забастовке. Горбачев «арестован» в Фаросе. Заявления янаевцев многообещающие: молочные реки в кисельных берегах, плюс дисциплина и порядок. Все произошло накануне подписания нового союзного договора.
Народ на улицах настроен довольно спокойно, большинство мрачно молчит, некоторые ироничны, даже шутят. Один сказал: «Ну вот, а то у всех танки, а у нас нет. Теперь и у нас танки». Многие довольны «новым порядком».
По телевидению одна программа по всем каналам, Москва и Ленинград выключены. Как ни странно, «Время» показывало некоторые митинги в разных городах, выступления Ельцина, были сообщены мнения людей, назвавших действия янаевского комитете незаконными. Что за плюрализм?
Запрещены все газеты, кроме «Правды», «Известий», «Труда», «Московской правды», «Сельской жизни» и «Рабочей трибуны» – кажется, всё. Сейчас идет пресс-конференция с новой властью…
…
На этом дневник обрывается – на самом интересном месте!
Помню информационную блокаду и "Лебединое озеро" по всем каналам ТВ. Я спешно достала старенькую "Спидолу" - приятель ее срочно починил и мы слушали "голоса"...
Помню, что 22 или 23 августа мы с другом ходили в тот тоннель под Садовым кольцом, где погибли Илья Кричевский, Дмитрий Комарь и Владимир Усов – отнесли цветы.
24 августа я была на панихиде на Манежной площади в честь трёх погибших защитников Белого дома и участвовала в траурной процессии, всего нас было около 300 тысяч. Манежка была забита битком, я притулилась у ограды МГУ. Потом мы шли по Калининскому проспекту, и так странно было видеть, что повседневная жизнь продолжается: мы шли по проезжей части, а люди на тротуарах гуляли, заходили в магазины, стояли и глазели на наше шествие.
У Белого дома был митинг. И когда к нам вышел Борис Ельцин и сказал: «Дорогие мои…» – мы плакали. Мне не стыдно в этом признаться. Потому что это был как раз тот момент духовного единения сотен тысяч людей, который редко кому доводится пережить.
Как странно сейчас это все вспоминать!
Словно бы и не с нами было.
Сколько надежд, сколько благих намерений!
И что мы теперь имеем…